Когда это предложение возникло в моем почтовом ящике, я набросился на него очень быстро.
Лондон — Дар-эс-Салам — Кигали и обратно всего за 450 долларов. Не так давно я поставил перед собой задачу посетить больше африканских стран, и это предложение показалось мне безупречной возможностью для этого.
Я мог бы провести неделю в Танзании, а потом неделю в Руанде, окунувшись в обе страны, чтобы получить маленькое представление про то, что они предлагают. Я даже могла бы отправиться в Демократическую Республику Конго для похода к гориллам, которые были моей навязчивой идеей на протяжении длительного времени.
И полеты совпали с моим днем рождения. Что бывает лучше, чем одиночное путешествие на пляжи Занзибара?
Конечно, я купила билеты.
Я приготовился к тому, что дорога туда будет нелегкой. Мне предстоял ночной перелет в Дар-эс-Салам из Лондона, а ночной перелет обычно оборачивается для меня бессонницей. Хотя мне посчастливилось, что я заняла три места в одном ряду, я знала, что это не сильно окажет влияние на уровень моей усталости.
Я нервничала, когда садилась в самолет.
Не благодаря тому, что я боялась летать — я выкинула этот страх в канаву пару лет назад, — а благодаря тому, что я летела в новое место.
Волнение. Страх. Предвкушение. Сожаление. Тревога. Волнение. Любопытство.
Мои чувства обычно находятся в состоянии очень высокой готовности, когда я путешествую один, поэтому, когда в дело вступает абсолютно новая страна, я не могу прекратить думать про то, что меня ждет.
Я пытаюсь представить, как будет пахнуть страна. Какая там будет влажность. Найду ли я друзей в общежитии. Какие новые блюда я попробую. Будет ли это лучшее путешествие в моей жизни. Я беспокоюсь о том, не станут ли меня обманывать. Не пожалею ли я, что не остался дома.
На этом рейсе я особенно нервничал, так как для того, чтобы добраться из Дар-эс-Салама — столицы Танзании — до Занзибара, у меня было меньше 2-ух часов на проезд через аэропорт, а мой рейс уже задержали на один час.
В обыкновенных условиях я бы перестраховался и не стал бы делать столь продолжительную остановку в стране, где, как я предполагал, будет хаотичный аэропорт.
Однако в этом случае ставки были невелики.
Если я опоздаю на собственный рейс, то мне нужно будет потратить 40 долларов на резервирование нового на следующий день, и я потеряю ночь в моем хостеле на Занзибаре за 11 долларов. Ничего страшного.
Мы приземлились в столице, и я подсчитал, что у меня есть ровно 50 минут, чтобы оформить визу, пройти иммиграционную службу, а потом пробежать одну милю до внутреннего терминала.
К большому сожалению, я, должно быть, смотрелся спящим (я никогда не сплю!), когда бортпроводники раздавали бланки визовых заявлений, поэтому, сойдя с самолета, я оказался в самом конце очереди на оформление визы. Пока пассажир за пассажиром сдавал заполненные листы бумаги, я бежал к свежей стопке на столе и молился, чтобы не забыть взять ручку.
В отчетах, которые я читал в Интернете, говорилось про то, что ожидание одобрения визы длится до 2-ух часов, поскольку должностные лица расслабляются в собственном офисе и делают постоянные перерывы, поэтому, когда я отдал собственную анкету с 50 нетронутыми долларами США, я почувствовал, что у меня начинает опускаться живот.
В течение следующего получаса масса людей редела, пока не осталась лишь горстка людей. Наблюдая за тем, как очень много людей забирают собственные паспорта, я желал, чтобы мое заявление ускорили.
Я снял толстовку и вытер ею пот с лица. В Дар-эс-Саламе было жарко, а в данной части аэропорта не было кондиционера. Я точно была счастлива, что решила одеть джинсы.
«Лау-рааиииинннн!» услышал я голос.
Я бросилась до стойки и горячо поблагодарила мужчину.
Он улыбнулся и направил меня к иммиграционной службе.
Я прошёл через аэропорт и запрыгнул в открытую дверь ожидающего меня такси.
С самого начала я планировал дойти до внутреннего терминала пешком, но когда до взлета оставалось всего 30 минут, я принял разумное и одновременно раздражающее решение потратить смешные 10 долларов на трехминутную поездку на такси.
Пока мы ехали от одной парковки к другой, я набрала в телефоне подтверждение собственного рейса, а потом засунула его между страницами паспорта. Я позволила собственным плечам расслабиться.
До приземления в Стоун-Тауне оставалось меньше часа, и если сравнивать с моими предыдущими путешествиями это была легкая поездка.
Я расплатился с водителем и вошел в середину.
Я искал вывеску Flightlink — самой дешевой и наименее хорошей местной компании в стране. Хотя вы можете потратить до 150 долларов в каждую сторону за современный самолет и доступ к кондиционированному залу ожидания, я решил выбрать вариант за 40 американских долларов, благодаря чему я сел на старый непрочный самолет, который с вероятностью 95% был задержан или отменен.
Это было потенциально глупое решение, но когда говорится о 20-минутном перелете, я забочусь только о собственной безопасности, а не о комфорте. Самолеты безопасны, поэтому я решился.
Я обошел аэропорт по бесконечной петле, заметив все компании, кроме моей.
Я подошёл к ближайшей деревянной стойке.
«Flightlink?» задал вопрос я мужчину, показывая ему билет на собственном телефоне.
» Хммм. Я не думаю, что они еще здесь», — сказал он мне. Присядьте у ворот, и я зайду за вами, когда они прибудут».
Он указал на маленькую комнату с рядами сидений, и я пробрался мимо несуществующей охраны, чтобы занять место рядом с окном.
Вы не осознаете, насколько свободным от стресса может быть полет, пока не выйдете за рамки правил Англии и не отправитесь в такую страну, как Танзания.
На Филиппинах охрана аэропорта состояла из того, что кто-то тряс мой рюкзак, спрашивал, есть ли в нем одежда, и, когда я отвечал «да», пропускал меня.
В Тонга полет в стране означал, что мне доверяют. Никаких сканеров, никаких проверок сумок, никаких вопросов, ничего.
Во Французской Полинезии аэропорты часто представляли собой взлетно-посадочную полосу с табличкой, говорящей про то, что необходимо ждать самолета на асфальтированном покрытии.
И, наверное, внутренние перелеты в Танзании были такими же.
Я 30 минут сидел у собственного выхода и следил за постоянным потоком людей, проходящих через зал и направляющихся к собственным самолетам. В аэропорту Занзибара может приземляться до 20 рейсов в час, поэтому каждые пару минут объявлялся новый рейс.
Я почувствовал касание к собственному плечу и поднял глаза.
Мне передали вот это:
Я закрыла рот рукой, чтобы спрятать собственное хихиканье.
Понятно, единственной информацией, к которой имели доступ сотрудники регистрации, было мое имя, поэтому они заполнили мой талон для посадки так: «Лорен Лорен».
Я уже могла сказать, что Танзания мне понравится, а веселье и игры только начинались.
Когда в конце концов назвали мой рейс, я встала и присоединилась к очереди, в которой было еще ровно шесть человек. Когда я предоставил кому-то собственный талон для посадки, мне вручили ламинированный лист бумаги форматом А4, на котором очень большими буквами было написано «талон для посадки».
Это было практически более поразительно, чем первый пропуск, который я получил.
С обоими посадочными талонами в руках я вышел на асфальт одновременно с горсткой пассажиров, а потом попытался безопасно подняться по небольшому металлическому трапу, чтобы попасть на борт самолета.
«Поставьте собственную сумку в задней части самолета», — окликнул меня кто-то.
Я повернулся на 180 градусов, забыл, что нахожусь в маленьком самолете, и встал прямо в потолок.
Я не имел возможности поверить в это: Я лежала лицом вперед на полу самолета, а моя сумка все еще была на спине.
Традиционная Лорен Лорен.
Когда я заняла собственное место и спрятала лицо от всех пассажиров, ставших свидетелями моей неисправности, пилот повернулся к нам лицом.
«Добрый день! Добро пожаловать на борт. Сегодня короткий рейс на Занзибар. Двадцать минут. Пристегните ремни и не бойтесь пользоваться собственными телефонами во время полета».
Я пристегнул ремень, потер пульсирующую шишку на макушке и уставился в окно.
Мы быстро взлетели на старом, потрепанном и дребезжащем самолете, и я сосредоточил собственное внимание не на этом, а на исчезающем городе и быстро появляющейся линии берега. Я следил за крошечными островами с чистейшими пляжами, которые то появились в поле зрения, то опять исчезали, едва мы набирали высоту 10 000 футов у нас на крошечном винтовом самолете.
В конце концов я был здесь.
Спустя час я заселился в собственный хостел, измученный.
Я выехал из Лондона в 9:30 предыдущей ночью, и, когда я забрался на собственную кровать, оказалось, что я путешествовал практически 24 часа.
Я открыл собственный ноутбук, чтобы отправить семье сообщение «Я в безопасности!», как я всегда делаю, но каким-нибудь образом умудрился уснуть еще до того, как компьютер включился.
Или, как минимум, это единственное оправдание того, почему я проснулся на утро следующего дня с щекой, плотно прижатой к клавиатуре.